Аксыйская трагедия: ложь тогда и ложь сейчас

Про аксыйские события написано-переписано за 14 лет очень много, некоторые даже называют их одной из главных причин последовавшей через три года первой кыргызской революции со свержением президента Аскара Акаева. У победы, как сказал еще в 1961 году американский президент Джон Кеннеди, тысяча отцов, вот только поражение всегда – сирота.
Некоторые профессора, которые в то время были активными исполнителями воли Акаева и главы его президентской администрации Аманбека Карыпкулова, сейчас пишут, что тогда “энпэошники, особенно депутаты-оппозиционеры, сделали все для того, чтобы довести обстановку до белого каления”, а на самом деле оказалось, что у милиционеров просто сдали нервы и “они решили действовать, наконец, по закону”.
Конечно, по прошествии стольких лет можно “вспоминать” что угодно. Можно даже попытаться обелить власть, в том числе и себя: “Людям была оказана всевозможная помощь, приехал и президент, который просил прощения у людей и обещал во всем этом разобраться и принять меры”. На самом деле президент Акаев прилетел 10 августа только в райцентр Кербен, а дальше поехать не решился.
Кем бы ни был Азимбек Бекназаров и кто бы как к нему ни относился, что бы он потом ни сделал и как бы себя ни вел, но все эти протесты 2002 года начались из-за его ареста, а задержали его 5 января 2002 года в Джалал-Абаде потому, что, будучи председателем парламентского комитета по судебной реформе и законности, он начал против действующего тогда президента Акаева процедуру импичмента.
Приехал он в регион встречаться со своими избирателями, а причина его действий против Акаева была в том, что 4 июля 1996-го и 25 августа 1999 года Акаев и председатель Китая Цзян Цемин подписали два соглашения, согласно которым около 120 тысяч гектаров территории Кыргызстана (Хан-Тенгри, Джаны-Жер, Чичар и Узенку-Кууш) отходили Китаю. Господин Цзян для этого специально дважды приезжал в Бишкек.
Бекназарова обвинили в том, что, будучи следователем в Токтогульском районе, он в 1996 году не возбудил против кого-то уголовное дело по бытовому убийству. Шесть лет власть об этом молчала, но когда начались движения по импичменту, начала искать поводы и смогла отыскать только этот эпизод. Однако задержать его решили только когда он выехал в регион, надеясь, что это не вызовет большого резонанса.
Однако и в Бишкеке, и в Джалал-Абаде начались массовые акции протеста, которые продолжались даже после освобождения Бекназарова. Именно эти акции протеста, а не сам арест депутата, всколыхнули все кыргызское общество. Это они привели к революции 24 марта 2005 года, когда наглая подтасовка результатов парламентских выборов переполнила чашу терпения.
В Бишкеке 9 января началась бессрочная голодовка протеста, которую инициировали правозащитники Турсунбек Акун, Толекан Исмаилова и Азиза Абдирасулова, она длилась несколько месяцев и в ней принимали участие несколько сот человек. Во время этой акции 7 февраля скончался известный экономист и правозащитник Шерали Назаркулов, у которого за два дня до этого родился сын, которого он назвал Азимбеком в честь Бекназарова.
Бекназаров все это время сидел в СИЗО в Джалал-Абадской области, где его били, суд над ним начался 12 марта в Токтогуле, приговор должны были огласить 18 марта, поэтому протестовавшие в Аксы жители пошли пешим маршем в районный центр Кербен, но их 17 марта около села Боспиек остановил ОМОН и открыл огонь.
Ястребиные настроения властей характеризует хотя бы то, что с 15 марта личный состав ОВД Аксыйского и Токтогульского районов был переведен на усиленный вариант несения службы, а когда 16 марта губернатор области Султан Урманаев хотел поехать в Аксы и переговорить с протестовавшими, ему из Бишкека было приказано ни во что не вмешиваться и сидеть в своем кабинете, не высовываясь. И даже после марта милиция остервенело расправлялась с митинговавшими.
А сегодня некоторые профессора, бывшие тогда госсекретарями, пишут, ничего не стесняясь, что “в Аксы съезжались, почувствовав “жареное”, самые профессиональные охотники за скандалами, оппозиционные журналисты и разные другие личности, именующие себя “правозащитниками”. Получается, на дело арестованного депутата не надо было обращать внимания, как это тогда делал сам профессор.
Сейчас можно много рассуждать о том, кто отдал приказ открыть огонь, что у молодых милиционеров сдали нервы, что кто-то все это спровоцировал, но это никак не оправдывает жестокие действия властей. Все документы, наверное, давно уничтожены, однако они могли бы, приказывая остановить шествие, хотя бы потребовать, чтобы не было жертв – тогда бы милиция стреляла поверх голов.
Однако ОМОН вел огонь прицельно, 17 марта сразу погибло 4 человека, один умер дома от побоев утром 18 марта. В ночь на 18 марта вспыхнули беспорядки в самом Кербене, митинговавшие сожгли здание инспекции по делам несовершеннолетних Аксыйского РОВД, и милиция в ответ застрелила еще одного человека, буквально гоняясь за ним на машине, что говорит о полученных из центра жестких установках.
Только после этого суд освободил Бекназарова 19 марта по подписке о невыезде (окончательно он был освобожден только 24 мая), но протесты продолжались – уже с требованием наказания виновных за расстрел и вообще в связи с передачей территорий Китаю – пока 12 ноября не был обнародован “меморандум доверия”, подписанный еще 12 сентября в Таш-Кумыре. Эти протестные настроения продолжились и в последующие годы, что в конце концов и вылилось в революцию 2005 года.
Однако многое из этого могло и не произойти, если бы некоторые журналисты не выполнили 17 марта свой профессиональный долг. Независимые телеканалы или радиостанции тогда еще не вещали, Интернет в Кыргызстане еще не был так развит, как сейчас, так что и сайтов тоже не было. Основные газеты выходили во вторник, а 17 марта было воскресенье, так что планы властей были вполне осуществимыми.
Они вставляли в руки лежавших на поле погибших камни и бутылки с зажигательной смесью, а затем фотографировали. После того как их привезли в местный морг, отверстия от пуль на их телах уродовались ножами, чтобы остались колото-режущие раны, и все это тоже фотографировалось, чтобы потом сказать, что люди просто подрались во время пьяного митинга и порезали друг друга. Все это готовилось к медиаотчету во вторник.
Однако корреспондент “Азаттыка” по Джалал-Абаду Ырысбай Абдыраимов встретился на месте расстрела с очевидцами и опросил их, поехал в больницу и сделал интервью с раненым, который потом ночью скончался, и передал все это в Бишкек, а оттуда вся эта информация вместе с аудиоматериалами была сразу переправлена в штаб-квартиру радио в Праге. Все интервью и репортаж вышли в эфир утром 18 марта.
Более того, еще 17 марта вечером все это было оформлено в текстовые сообщения на кыргызском, русском и английском языках и передано электронной почтой во все ведущие новостные агентства России, Европы и США, а также университеты и научные центры, так что приготовления кыргызских властей ко вторнику оказались бесполезными уже в воскресенье. Мир уже знал, что произошло в Аксы 17 марта 2002 года.
Корреспонденты и редакторы в Джалал-Абаде, Бишкеке и Праге просто выполнили свой журналистский долг, точно и оперативно известив как кыргызскую, так и международную общественность о том, что случилось в то мартовское воскресенье, но если бы они ошиблись или опоздали, многое могло затем развиваться совсем по-другому.
Знаменитый математик Давид Гильберт как-то сказал: “Физика достаточно серьезная наука, чтобы оставлять ее самим физикaм”. Так и историю нельзя оставлять самим историкам, особенно кыргызским, которые почти все, что попадает в их руки, переиначивают и фальсифицируют. А уж филологи могут натворить в истории такое, что виновные могут оказаться ангелами, а жертвы – злодеями.
Нарын Айып
Источник:zanoza.kg